Лашкин В.И.
К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ИДЕОЛОГИЙ
(Исчисление идеологий)
"Да здравствует марксизм - ленинизм - вечно
живое учение!" (Уличный лозунг.)
Современная марксистско - ленинская философия, изложенная в учебниках, предназначенных для слушателей партийных школ и студентов высших учебных заведений, выделяет две ступени в структуре общественного сознания: низшую (эмпирическую) - общественную психологию, и высшую (теоретическую) - естественно - научные знания и идеологию. Принципиальное значение играет вопрос о соотношении между этими категориями.
При традиционном изложении этого вопроса идеологии отводится главная роль в духовной сфере и общественной жизни и отмечается, что она питается соками общественной психологии, оказывая на неё обратное воздействие, но причинно - следственные связи между идеологией и общественной психологией не выявляются. В данной работе ставится цель, в какой-то мере заполнить этот пробел.
При создании некоторой идеологии идеолог опирается на познанные закономерности природы и общества, которые объективны, и от воли и сознания людей не зависят. Однако для появления новой, жизнеспособной, идеологии этого не достаточно, подобно тому как вспаханного поля, солнца и воды не достаточно, чтобы на этом поле, без зёрен, выросли колосья.
Общественно историческая практика показывает, что для появления новой идеологии нужно, во-первых, наличие определённых объективных условий - к ним относятся познанные наукой и идеологом объективные закономерности природы и общества - и, во - вторых, наличие необходимой идеальной, субъективной причины - ею является некоторая устойчивая, существенная тенденция общественной психологии. Поэтому можно строго, в соответствии с общепринятым научным определением причинно - следственной связи, утверждать, что любая жизнеспособная идеология имеет своей причиной некоторую тенденцию общественной психологии.
Эта причинно - следственная связь не обратима: идеология, сама по себе, не создаёт качественно новых тенденций в общественной психологии.
Сформулированное
положение можно назвать принципом вторичности идеологии.
Итак, непосредственные причины идеологий всегда лежат в общественной психологии, и являются идеальными. Наличие объективных условий и познанных закономерностей природы и общества является необходимым, но ещё не достаточным условием для рождения жизнеспособной идеологии.
Если идеология родилась без наличия причины, то есть, если она не отражает некоторую существенную тенденцию общественной психологии, то она является гласом вопиющего в пустыне: какие бы мыслимые блага не сулила она людям, она всё равно остаётся не нужной им.
И наоборот, любая идеология или идеологический догмат, оказывающие заметное влияние на общественное бытие, всегда имеют причину - некоторую существенную тенденцию общественной психологии.
Истории известны случаи, когда идеология рождалась при отсутствии необходимых для условий, то есть без опоры на науку и общественные законы. В этом случае она является не идеологией, в полном смысле этого слова, а утопией, или одной из религий, и не может служить в качестве продуктивной, материально содержательной и непосредственной цели деятельности людей. Тем не менее, она может иметь огромную нравственную или духовную ценности, выступая в качестве отдалённой, телеологической, "вечной" цели, и, поэтому, всё же может приковывать к себе умы, души и внимание огромного числа людей, и быть их своеобразным идеологическим знаменем, во имя достижения ими каких-то конкретных, практических и созидательных целей.
Яркими примерами таких утопических, но вечных, идеологий являются христианская, православная и мусульманская религии.
Как только идеология публично заявлена и начала проникать в массы, она начинает работать, то есть ускорять развитие тенденции общественной психологии, которой обязана своим рождением. Образно выражаясь, идеология является своеобразным катализатором общественных процессов.
Если же говорить точнее, идеология предсказывает и предвосхищает будущее на основе познанных закономерностей природы и общества, которые являются её истинной, неопровержимой частью, в направлении соответствующей тенденции общественной психологии, являющейся её целеполагающей частью, реальным ориентиром, и оказывает обратное воздействие на общественную психологию, духовно подпитывая свою идеальную причину, и как можно дольше продлевая ей жизнь.
В этом -
сила идеологий.
Если в обществе имеются противоречивые тенденции общественной психологии, то соответствующие им идеологии также будут противоречивы, и между ними будет происходить борьба в интеллектуальной и моральной областях, которая может, однако, перерастать в политическую борьбу и в прямое насилие над людьми: всё зависит от остроты исходных противоречий. Предсказать исход этой борьбы, вообще говоря, невозможно: он будет, в конечном счёте, определяться результатом столкновения социальных сил, заинтересованных в победе той или иной идеологии.
Победившую идеологию можно также с полным основанием назвать истинной. Она, обычно, господствует и доминирует в обществе.
Далее следует сделать очень существенное замечание в духе материалистической диалектики, согласно которой, всё течёт, всё изменяется, и всё надо понимать в развитии и движении.
Дело в том, что, согласно материалистическому пониманию истории, главные причины тенденций общественной психологии, в отличие от причин идеологий, являются не идеальными, а материальными, и лежат в общественном бытие, поэтому идеологии не могут длительное время, сами по себе, быть питательной средой для этих тенденций, и не могут продлять им жизнь до бесконечности.
Может наступить момент, когда некоторая существенная тенденция общественной психологии, под влиянием своих главных, материальных, причин, начнёт затухать, или, образно выражаясь, умирать. (А такое может произойти!) Тогда соответствующая ей идеология сразу вступает в противоречие с естественным направлением развития указанной тенденции, и становится не ускорителем, а тормозом общественного прогресса в духовной сфере, поскольку реальное направление общественного прогресса в этой сфере определяется, вообще говоря, не идеологией, а прогрессивными, новыми тенденциями общественной психологии.
Но, если говорить строго, развитие тенденций общественной психологии нельзя оторвать от обратного воздействия идеологий, поэтому явное несоответствие некоторой идеологии реальной жизни становится заметным только в самом конце жизни соответствующей тенденции общественной психологии.
После того как некоторая существенная тенденция общественной психологии умирает, умирает и становится анахронизмом соответствующая ей идеология: она продолжает жить лишь на бумаге и в речах её апологетов, а в сердцах и умах большинства людей отклика не находит и, поэтому, перестаёт быть побудительным мотивом их действий. В этом случае можно сказать, что идеология себя исчерпала. Именно исчерпала, а не устарела!: идеология умирает, не старея, так как её истинная часть - познанные закономерности природы и общества - живёт вечно.
Следует
отметить ещё один важный момент. Ранее было сказано, что общественная
психология имеет своей главной причиной общественное бытие, и это действительно
так. Однако искать, в свою очередь, причины идеологий в общественном бытие было
бы неправильно, так как в готовом виде они там не содержатся.
Дело в том, что любая идеология не может быть
всеохватывающей и глобальной, то есть увязанной со всеми существенными
тенденциями общественной психологии. Напротив, она всегда ограниченна, то есть
отражает только одну, или некоторые из них. (Это является фундаментальным
утверждением, основанном на общественно исторической практике.)
В свою очередь, любая тенденция общественной психологии возникает не только как результат непосредственного отражения общественного бытия данной эпохи в сознании некоторых людей, но и как результат отражения общественного сознания в сознании этих людей.
В силу этого необходимо и целесообразно любую тенденцию общественной психологии рассматривать как результат непосредственного воздействия на людей материальных (главных) причин из общественного бытия данной эпохи и идеальных причин, исходящих из сферы общественного сознания.
Первичное, непосредственное воздействие общественного бытия на общественную психологию может быть, в значительной степени, познано идеологом, и, в этом смысле, он может, в значительной степени, объяснить, почему возникла и сформировалась та или иная тенденция общественной психологии, но вторичное воздействие общественного бытия - через общественное сознание - на формирование этой тенденции познать и объяснить полностью нельзя: на низшей ступени общественного сознания возникает мощный, не предсказуемый идеальный фактор, который принимает активное участие в формировании тенденций общественной психологии и вносит неопределённость в процесс этого формирования, причём эта неопределённость является принципиально не устранимой.
Из опыта хорошо известно, что человек не машина, и его поведение не детерминировано строго общественным бытием, то есть зависимость общественной психологии от общественного бытия данной эпохи является не жёсткой.
Выражаясь языком кибернетики, можно сказать, что одна и та же информация, идущая из материального мира, при прочих равных условиях, перерабатывается в сознании отдельных людей, вообще говоря, не адекватно и претерпевает в головах этих людей качественный скачок, величину которого предсказать нельзя.
Неоднозначное поведение человека можно объяснить наличием постоянного информационного "шума" (своеобразного невидимого и неслышимого идеального фона), исходящего из сферы общественного сознания.
Вторым, очень важным, обстоятельством, делающим невозможным отыскание, во всех случаях, причин идеологий в общественном бытие, является факт отсутствия жёсткой связи (когерентности) между общественным бытием и общественным сознанием данной эпохи, сдвиг их, так сказать, по фазе.
Это, в свою очередь, объясняется тем, что, хотя главное содержание общественного сознания данной эпохи и отражает соответствующее общественное бытие, оно, тем не менее, органически включает в себя память об общественном бытие прошлых эпох и, в этом смысле, является более широкой категорией, чем общественное бытие данной эпохи.
В силу сказанного, общественную психологию, в плане принципа развития, можно, до определённой степени, рассматривать как первичную категорию и независимый фактор, по отношению к общественному бытию данной эпохи.
Поэтому невозможно искать, во всех случаях, причины идеологий непосредственно в общественном бытие: их следует искать, вообще говоря, в общественной психологии.
Январь 1979 года.
Лашкин В.И.
О Ц Е Л И
Философский этюд
"
Цель освящает средства!"
(Девиз иезуитов ордена Игнатия Лойолы)
В философии с давних времён много места уделялось вопросу о соотношении цели и действий, направленных на её осуществление. Все философы сходятся к тому, что без цели не возможна, практически, никакая деятельность, но вот в вопросе, что первично, а что вторично - цель или действия - полной ясности нет.
Однако Гегель говорил, что, хотя человек, в отличие от животных, без сознательной цели почти ничего не делает, суть дела исчерпывается не самой целью, а её осуществлением.
Эдуард Бернштейн утрировал эту мысль и выдвинул свой известный "ревизионистский" лозунг: "Конечная цель - ничто, движение - всё".
Карл Маркс на вопрос: "Ваше представление о счастье?" ответил: "Борьба", то есть одну из вечных целей человека - счастье - он отождествил с вечным движением мятежного человеческого духа.
Эти высказывания содержат единое ядро, которое можно выразить в следующем утверждении, дающем решение вопроса о цели в духе материалистической диалектики и материалистического понимания истории:
Внутреннее
содержание, истинный смысл, сущность, практическая, моральная и духовная
ценности цели полностью выявляются не сразу, а только в процессе её
осуществления, поскольку мир устроен таким образом, что будущее, вообще говоря,
можно предвидеть лишь в общих чертах и на небольшой срок.
В этом смысле цель является вторичной по отношению к действиям, менее важной, чем сами действия.
Сформулированный философский постулат можно назвать принципом вторичности цели. Он целиком и полностью покоится на общественно исторической практике и не может быть доказан или опровергнут теоретически, подобно тому как невозможно таким способом решить основной вопрос философии, - об отношении общественного сознания к общественному бытию.
Что касается вопроса о причинно - следственной связи между целью и действиями, то он лишён смысла, подобно тому как лишён смысла вопрос: "Что было раньше, - курица или яйцо?": цель всегда имеет причиной прошлые действия (а не возникает на пустом месте), и одновременно является причиной будущих действий (так как без цели никакая деятельность не возможна).
Из принципа вторичности цели немедленно вытекает очень важный вывод:
Классическими примерами таких низвергнутых целей являются цель искоренения религиозной и духовной ереси, которую поставили перед собой средневековая церковь и святая инквизиция, и гитлеровский план установления мирового господства арийской расы.
Второй, не менее важный, практический вывод из принципа вторичности цели состоит в том, что в процессе осуществления цели может возникнуть необходимость её корректирования.
Оба вывода не представляют собой открытия и известны людям с незапамятных времён; существенно, однако, что они являются логическим следствием общего философского принципа.
Таким образом, "ревизионистский" лозунг Эдуарда Бернштейна есть не что иное, как упрощённая формулировка принципа вторичности цели в применении к классовой борьбе, в силу чего он содержит рациональное ядро. Но, следует ещё раз отметить, эта формулировка весьма утрированна, так как низводит роль цели в этой борьбе практически до нуля.
Любая цель имеет для человека, прежде всего определённую идеальную ценность. Именно поэтому она является побудительным мотивом его деятельности. Субъективную, внутреннюю, идеальную ценность цели можно всегда считать положительной, или равной нулю, но внести какую-либо разумную меру этой ценности извне можно далеко не всегда, так как предвидеть во всех случаях точно, какая цель для человека является более важной, нельзя. Однако, до некоторой степени, это всё же возможно, потому что в действиях человека, несмотря на кажущуюся их хаотичность, есть определённые закономерности, обусловленные объективными материальными причинами.
В зависимости от возможностей своего осуществления, цели человека можно разделить на практические и потенциальные (или идеальные). Практических целей человек достигает непосредственно в процессе своей деятельности и, следовательно, при жизни, а целей потенциальных человек никогда не достигает: он к ним стремится, он их желает, осуществляет действия, направленные на их частичную реализацию, но реализовать полностью, в процессе своей деятельности и при жизни, может далеко не во всех случаях.
Факт
существования у человека, кроме практических, ещё и потенциальных целей
является опытным и объясняется его общественной сущностью.
Чёткой грани между практическими и потенциальными целями нет, поэтому деление целей человека на практические и потенциальные является условным.
Примерами потенциальных целей человека являются его "вечные" цели: добро, правда, справедливость, счастье, борьба. Содержание этих целей неопределённо, они не являются ограниченными и конечными, их нельзя точно сформулировать на все времена, внутренний смысл этих целей хотя и раскрывается в процессе деятельности людей, но всё равно остаётся тайной за семью печатями.
"Вечные" цели человека являются потенциальными целями первого рода.
Но есть ещё одна категория потенциальных целей. Эти цели, в отличие от "вечных", по своему содержанию конечны и ограниченны, могут быть более или менее точно сформулированы, но так же, как и вечные, практически не достижимы.
Примерами таких целей являются: свобода, равенство, солидарность, социальная однородность, демократия, материальное изобилие, коммунизм, освоение космического пространства, и так далее.
Эти цели являются потенциальными целями второго рода.
Можно считать (условно, конечно), что в процессе практической деятельности человек к потенциальным целям второго рода, в какой-то мере, приближается. Что же касается его "вечных" целей, то они всегда остаются не досягаемыми и бесконечно далёкими, как звёзды.
Январь 1979 года.
Уважаемый тов. Лашкин В.И.
Письма Ваши я своевременно получил, но, к сожалению, очень большая занятость неотложными делами помешала мне своевременно Вам ответить.
К сожалению, должен Вас разочаровать: в присланных Вами текстах об идеологии и о цели я не нашёл такого содержания, которое для специалистов составило бы элемент научной новизны, хотя для самого себя Вы, видимо, и находите в них определённый смысл. (Так, например, я сам, в редкие минуты отдыха, иногда решаю шахматные задачи, публикуемые в информационной программе "Говорит и показывает Москва"; находить на них ответы приятно, хотя я себя и не тешу надеждой, что находимые мной решения, которые, разумеется, уже заранее известны составителям задач, могут быть интересными, например, для Анатолия Карпова.)
В статье об идеологии Вы повторяете очень давно известную, и при том ошибочную, точку зрения о первичности и независимости общественной психологии. (Замечу, кстати, что в науке вообще, и в философии в частности, общеизвестны не только некоторые верные научные положения, но и типичные, много раз повторяющиеся, ошибочные взгляды; поэтому в Ваших рассуждениях об идеологии даже Ваше ошибочное мнение отнюдь не является открытием.)
То, что общественная психология играет важную роль и влияет как на бытие, так и на идеологию, как, впрочем, и на многое другое, - это общепризнанно, но признавать за общественной психологией решающую роль в общественном сознании и в общественной жизни, а также её независимость от общественного бытия, - это неверно; эта ошибка совершенно очевидна для всех, кто придерживается в философии принципов марксизма. Для тех, кто этих принципов не придерживается, часто кажется очень естественной и обоснованной мысль о решающей роли общественной психологии, но при этом всегда наблюдается весьма упрощённый подход к пониманию и толкованию различных причинных связей, имеющих место в общественной жизни. Не избежали этого упрощенчества и Вы.
В своём тексте Вы упоминаете материалистическое понимание истории, и при том в том смысле, что Вы вроде бы его признаёте. Но если это так, то надо всё же более внимательно разобраться в тех основных положениях, которые общеизвестны и которые не следовало бы игнорировать, если речь идёт о стремлении выяснить истину.
Во-первых, Вы очень приблизительно, а в общем – просто неверно, понимаете сам смысл слова "идеология", равно как и слова "психология".
Вы говорите, что в идеологии отражено знание объективных законов природы и общества. Но таким признакам отвечает наука как система знаний, в то время как идеология, в специфическом смысле этого понятия, отражает классовые интересы. (См. любой учебник по философии, "Философскую энциклопедию", и что угодно из марксистской литературы.) Именно поэтому идеология отражает непосредственно общественное бытие, а не сами законы природы. Именно поэтому она тесно связана с общественной психологией.
Вы всё время пишите об отражении общественного бытия в сознании отдельных людей, в то время как идеология и общественная психология это специфическая форма коллективных, а в общем случае – классовых представлений. В классовых отношениях и лежат материальные корни идеологии и общественной психологии, согласно философии К. Маркса и В.И. Ленина. Разбирать вопросы об их отношениях, забывая или не зная, или сознательно игнорируя их природу, обусловленную классовыми отношениями в обществе, и их коллективный характер, нельзя. Правда, многие из числа домарксистских или немарксистских, или просто антимарксистских социологов так поступают, но нам с Вами не стоит опускаться на этот ненаучный уровень.
Таким образом, в этом тексте верно только то, что общественная психология играет важную роль по отношению к идеологии. Не исключено и то, что классовые интересы влияют на идеологию, преломляясь через общественную психологию, но это надо очень внимательно и тщательно проанализировать ("истина всегда конкретна"), обосновать и выявить очень конкретно механизм такого влияния. Разумеется, при этом надо и очень конкретно понять, что такое идеология, и что такое общественная психология. Тут легковесным кавалерийским наскоком не обойдёшься, когда вся проблема "решается" в двух словах, на 4-5 страницах. Но и в этом случае наверняка не получится предлагаемый Вами конечный вывод, о независимости и первичности общественной психологии, а также соотношении общественной психологии и идеологии с бытием.
Неконкретностью и недостаточной логической связностью грешит и второй Ваш текст "О цели". Неудивительно, что и выводы оказываются неконкретными, логически несвязными, и, в основном, ошибочными.
Неверно, что Маркс и Бернштейн понимали вопрос о соотношении цели и действия одинаково. Неверно и то, что цель вторична по отношению к действию, если иметь в виду действие, направленное на её осуществление. (Цели, правда, вторичны по отношению к общественной практике людей, во всей её сложности, и к общественному бытию – но это уже другая система.) В связи с этим неверно рассуждение о том, что первично, "курица или яйцо" – Гегель в подобных проблемах всегда требовал искать третье, которое первично и первому, и второму.
Верно, что цели имеют для человека идеальную ценность, но из этого вовсе не следует верность утверждений, что большинство "вечных целей" неконкретно и принципиально недостижимо.
Во-первых, "вечных целей" нет, и никогда не было; представления о добре, справедливости, идеальном обществе, и так далее, всегда носили конкретно исторический характер, и при том обязательно классовый. Это значит, что у них было содержание, которое существенно отличалось у представителей разных классов, и, кроме того, существенно обновлялось в каждую историческую эпоху.
За большие исторические сроки человечество, не без трудностей и противоречий, продвинулось в осуществлении многих "потенциальных" целей (их правильное название – общественные идеалы), несмотря на то, что часто эти цели осмысливались в иллюзорных формах (религиозных, классовых, и тому подобное). С возникновением марксизма как научной идеологии рабочего класса сформулированы на научной основе и соответствующие общественные идеалы. (Освобождение от колониализма угнетённых народов, освобождение от эксплуатации, борьба за мир против империалистической агрессии, социальное равенство, коммунистические принципы жизни, и другие, которые, конечно, нельзя ставить на одну доску с иллюзиями, которые были и остаются в сфере общественных идеалов и имеют причины в сфере идеологии и общественной психологии, а в конечном счёте – в сфере общественного бытия. В осуществлении указанных выше общественных идеалов человечество сделало грандиозные шаги вперёд, так что сегодня совершенно ясна классовая позиция тех, кто хотел бы объявить неосуществимыми идеалы освобождения народов от колониализма, от капиталистической эксплуатации и безработицы, защиту мира, и так далее.
В общем и целом, научной новизны нет и во второй статье.
Что касается Вашего текста по математизации социологии, то прочесть в нём ни строчки я просто не смог ввиду полной неразборчивости текста. В общей форме могу высказать своё понимание проблемы математизации социологии.
В настоящее время далеко идущей математизации подверглась теоретическая физика. Однако, как справедливо подчёркивал Мандельштам, математические уравнения – это ещё не физика, а только математика. Физикой уравнения становятся только вместе со своей содержательной интерпретацией, то есть вместе с качественной стороной, пониманием физической сущности, физического смысла величин и зависимостей между ними.
В настоящее время велик прогресс в применении математических методов в экономике, в разработке экономических моделей.
Однако выяснилось, что сама по себе математика не отвечает на те вопросы, которые нужно выяснить на содержательном, качественном уровне, то есть она, например, никак не может ответить на вопросы, касающиеся существа основных законов экономической жизни. Надо сначала уже знать основные законы экономической жизни, чтобы потом облечь количественные зависимости соответствующих параметров в математическую форму. Если Вы интересовались достаточно внимательно содержанием "Капитала" К. Маркса, то должны были понять, что решить один из важнейших вопросов, который не могла решить политэкономия до Маркса - вопрос об источнике капиталистической прибыли, - невозможно было путём математического вывода из каких-либо уравнений, наоборот, надо было сначала понять суть дела по существу, то есть на качественном уровне, чтобы потом можно было показать и количественные зависимости между соответствующими параметрами. (Выбор самих параметров тоже определяется качественным пониманием сути процесса; наивно думать, что эллиптическое или иное уравнение подскажет, какие параметры необходимы для понимания экономических связей.) Может быть всё это у Вас в тексте и есть, не знаю, но поскольку Вы хотели узнать моё мнение по данному вопросу, высказываю его в общей форме: чтобы применить математический аппарат в другой науке, надо иметь качественное представление о механизме процессов и тех параметрах, которые существенны в данном случае. Математика иногда помогает уточнить и то, и другое, но не больше. Более того, поскольку математика помогает уточнить то и другое, она существенным образом требует очень глубокого проникновения в суть тех процессов, которые хотели выразить с помощью математических методов. Нельзя надеяться, что математические методы, применённые на основе очень приблизительных и поверхностных представлений, могут автоматически, сами по себе, дать глубокие результаты.
Рукописи Ваши возвращаю.
|
2 января 1982 г. |
Б. Я. Пахомов. |
Примечание. Б.Я. Пахомов – доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии Московского инженерно – физического института.