[31-10-01]

Ведущий Владимир Бабурин

"Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека.

В этом выпуске:

- Возобновился процесс по делу Игоря Сутягина.
- Инженер Вадим Лашкин, написавший в 70-е годы письмо в защиту Солженицына, попавший в психлечебницу, не может добиться сегодня реабилитации.

Вадим Лашкин:

Психиатрический монстр, к величайшему сожалению, оживает в Российской Федерации. Он не убит до конца. Психиатрия - это какой-то отложенный спрос у ФСБ.

Владимир Бабурин:

 В прошлом выпуске мы отмечали, что число так называемых шпионских процессов в последнее время, после того, как во власть вместе с президентом Путиным пришло изрядное количество людей в погонах, существенно возросло. Конечно, нет никаких причин сравнивать день сегодняшний с теми временами, когда зачастую без суда даже, а лишь по решению Особого совещания, шпионами объявлялись и полуграмотные дворники, и генералы, и министры, и члены ЦК.

Хрущевская оттепель подвела под этим черту, но ей на смену пришел брежневский застой. Тогда без суда и следствия людей в лагеря уже не отправляли, и уже тем более - к стенке не ставили. И вообще, официально политзаключенных в Советском Союзе тогда не было.

И хотя времена были не такие уж и людоедские, множество людей прошли через тюрьмы и лагеря или психиатрические лечебницы. И до сих пор государство не считает своей обязанностью перед ними извиниться и реабилитировать их.

Житель Петербурга Вадим Лашкин в 1970-е годы написал письмо в защиту Солженицына. Доктора из КГБ немедленно занялись его "лечением".

Рассказывает Татьяна Валович.

Татьяна Валович:

Корнями это дело уходит в 1974 год, как теперь называют, "период глухого застоя". В ту пору открыто можно было высказывать свое мнение, если оно не шло вразрез с генеральной линией ЦК КПСС. Люди, имевшие свое, отличное от мнения партии суждение, признавались диссидентами, выдворялись из страны, а чаще всего оказывались в тюрьмах или специальных психбольницах на принудительном лечении.

Так произошло с Вадимом Лашкиным, проживавшим в ту пору в городе Мары Туркменской СССР, который 13 февраля 1974 года отправил в редакцию газеты "Права" письмо в защиту только что арестованного писателя Александра Солженицына.

Вот выдержка из этого письма:

"...Только что услышал сообщение радиостанции "Голос Америки" о задержании работниками КГБ писателя Александра Солженицына на московской квартире его жены и насильственном приводе его в Прокуратуру СССР на допрос. Это известие потрясло меня. До сегодняшнего дня я все же надеялся, что наша партийная верхушка не осмелится выдать распоряжение на арест Солженицына, дабы силой заставить его замолчать.

Я открыто заявляю: я - убежденный противник внутриполитического курса на ущемление демократии, насаждаемого силой нашими партийными главарями в целях сохранения за собой власти и всех ее благ во вред нашему обществу. Я выдвигаю требование о немедленном освобождении писателя Солженицына и прекращении кампании клеветы и травли, направленной против этого мужественного человека".

Татьяна Валович:

Что побудило простого инженера написать такое письмо? Вот как отвечает на этот вопрос автор письма Вадим Лашкин.

Вадим Лашкин:

Предшествовало этому недовольство всей политической системой СССР. Я ясно видел для себя, что КПСС насаждает духовный гнет. Вот это и побудило меня выступить. А дальше подвернулся случай - вот, высылка Солженицына.

Дело в том, что я перед этим слушал по Радио Свобода и по "Голосу Америки" опубликованную только что там в 1973 году книгу "Архипелаг "ГУЛАГ". Она меня поразила. И когда я услышал 13 февраля 1974 года, что он задержан в Москве и приведен в прокуратуру на допрос, это было последней каплей.

Татьяна Валович:

Кроме этого, в письме, направленном в газету "Правда", содержалась критика политики, проводимой КПСС.

Конечно, письмо это опубликовано не было, но и без внимания его не оставили. В июле того же 1974 года Вадим Лашкин был арестован. Обрушившись с критикой на политический строй Советского Союза, он не мог не понимать, что его ожидает.

Вадим Лашкин:

Я в курсе был дела всех диссидентских процессов, всех преследований. Я даже знал, что психиатрическим преследованиям подвергаются диссиденты. Но по отношению к себе я такой мысли не допускал. Потому что я считал, что у меня - абсолютное психиатрическое алиби. Два высших образования, техническое, математическое, готовилась к публикации моя статья по механике космического полета. "Ну, - думаю, - не посмеют психиатры признать меня психбольным".

Татьяна Валович:

Однако - посмели. Ему было предъявлено обвинение в распространении заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный строй. В течение пяти минут проведена психиатрическая экспертиза, признавшая Вадима Лашкина, русского, семейного, ранее не судимого, имеющего высшее образование, - шизофреником, и, по решению закрытого суда, в отсутствие обвиняемого Вадим Лашкин был помещен на принудительное лечение в Ташкентскую специальную психиатрическую больницу МВД СССР.

О том, что перенес этот человек за время пребывания в психушке, можно написать целую книгу. Но и там Вадим Лашкин не переставал бороться за свои права и доказывать, что он не болен, требуя справедливого суда.

В конце концов, его доводы, здравое размышление доконали врачей спецпсихбольницы, и они вынуждены были выписать его на общих основаниях под наблюдение по месту жительства. В общей сложности, его продержали в психушке 5 лет, но Вадим Лашкин считает это большой удачей.

Вадим Лашкин:

Вообще, я удивлялся, что меня продержали только 5 лет. Видимо, на них все-таки оказала влияние моя личность. Потому что вот, например, такая вещь.

В 1978 году ташкентские врачи-психиатры меня выписали из спецпсихбольницы сразу на общих основаниях. То есть, меня должны были бы везти в марыйский облпсихдиспансер, там - на усмотрение врачей. А мне Марыйский областной суд в противовес вот этому заключению продлил принудлечение. Из спецпсихбольницы - в больницу общего типа. И в результате меня еще полгода продержали на принудлечении в Ашхабадской областной психиатрической больнице, которая расположена в районном поселке под Ашхабадом, 40 километров, на границе в Ираном.

Но опять же, там воздействие было мое на врачей такое, что они меня полгода.... Опять же, это не всякого выписывают.

Мои пути пересекались со Львом Убожко, лидером Консервативной партии, так его гоняли 17,5 лет. А мне чудом удалось ограничиться пятью годами.

Хотя мои высказывания, которые я про себя повторял, я их помнил в Ташкенте, я с ужасом их повторял... "Что мне теперь за это будет? Сколько меня лет будут держать?" Особенно когда я гулял на прогулочном дворике, я все эти фразы... они передо мной... эти телеграммы, которые я посылал, эти высказывания страшные в адрес КПСС, в адрес КГБ и прочее... Я думал: "Ну, все, теперь конец мне будет".

Татьяна Валович:

О том, с какими трудностями Вадим Лашкин столкнулся после того, как оказался дома, тоже можно рассказывать очень долго. Чего стоит получение так называемого "волчьего билета". В трудовую книжку была поставлена печать о том, что ему назначена пенсия, хотя Министерство труда, куда он обратился за разъяснениями, признало незаконность этого штампа. Естественно, официально устроиться на работу он не мог, однако, и от назначенной пенсии отказался как от подачки, занимаясь все эти годы научной и репетиторской работой.

С помощью советских законов в 1981 году он восстановил свою дееспособность, сняв назначенное в 1976 году опекунство, а затем добился и снятия с психиатрического учета.

Это чуть ли не единственный случай в СССР, когда человек добивается восстановления в правах не с помощью независимых и иностранных экспертиз, а именно на основании советских законов и в советских судебных органах. Но на это ушло 8 лет.

После того, как распался Советский Союз, Вадим Лашкин был вынужден переселиться в Россию. А в 1996 году после опубликования закона "О реабилитации жертв политических репрессий" и постановления правительства Российской Федерации "О порядке предоставления льгот реабилитированным лицам и лицам, признанным пострадавшими от политических репрессий" Вадим Лашкин узнал, что ему, как подвергавшемуся политическим репрессиям, государство должно предоставить некоторые льготы.

Для этого ему необходимо было представить справку о реабилитации в органы социальной защиты. Однако получить такую справку он не может по сей день. Верховный Суд Туркменистана, куда обратился Вадим Лашкин для получения справки о реабилитации, отказывается признать сам факт политической репрессии, прислав отписку о применении лечения в психиатрической больнице, не указывая даже статью, по которой был арестован Лашкин. Хотя в определении марыйского суда, копией которого обладает Лашкин, указана статья, по которой против него было возбуждено уголовное дело. Это статья 214 Уголовного кодекса Туркменской ССР "Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих государственный строй".

Вадим Лашкин:

Помимо вот этого определения Марыйского областного суда, которое вот я знаю, которым я обладаю, есть еще целое дело на меня. Там было упомянуто и мое письмо в защиту Солженицына и прочее, и прочее. Мне давали его почитать в ташкентской спецпсихбольнице. Но в определении суда марыйского областного оно не фигурирует - ни Солженицын, ничего. Как будто нет.

На самом деле, все есть - все эти доносы КГБ, эти вот указания. Все есть, все сохранилось.

Владимир Бабурин:

Татьяна Валович - о деле петербургского инженера Вадима Лашкина. В 1970-е годы (тогда он жил в Средней Азии) он написал письмо в защиту Солженицына.

Татьяна Валович - о деле питерского инженера Вадима Лашкина. В 1974 году он написал письмо в защиту Солженицына. Ну, что было за это в 1970-е годы, вполне понятно.

Татьяна Валович закончила свой рассказ, первую его половину, на том, что Вадим Лашкин получил ответ из Марыйского областного суда, из которого можно было сделать вывод, что пострадал он, в общем-то, за дело.

Татьяна Валович:

После такого ответа из Туркменистана Вадим Лашкин как гражданин Российской Федерации решил обратиться в российскую прокуратуру, что предусмотрено законом "О реабилитации жертв политических репрессий". Тут он столкнулся с глухой стеной непонимания.

Вадим Лашкин:

Я прошел Генеральную прокуратуру, я прошел Верховный Суд. Я прошел правительство Российской Федерации. Я прошел президента. Причем, все это - неоднократно. Дважды-трижды.

И все время мне как попугайские ответы: обращайтесь в Туркменистан. Я говорю: "Вы куда меня отфутболиваете? Там же ниязовщина, там же чудовищный, страшный режим! Какие права человека?" А оттуда шли бесчисленные ответы, что "Вы не можете быть реабилитированы". И делают так до сих пор. Вот в таком состоянии находится.

Татьяна Валович:

Почему же Вадим Лашкин не может добиться реабилитации?

Как объяснила исполняющая обязанности начальника отдела по надзору за исполнением законом о федеральной безопасности прокуратуры Петербурга Елена Миронова, налицо - коллизия юридических законов. Закон "О реабилитации жертв политических репрессий", действующий на территории Российской Федерации, по которому лица, обвиненные в распространении заведомо ложных измышлений, подлежат безусловной реабилитации, не распространяется на бывшие республики Советского Союза. И то, что произошло в 1974 году в бытность единого государства, якобы не может пересматриваться сейчас, поскольку теперь это - суверенные государства.

Однако в Конституции России, принятой уже после распада Советского Союза, записано, что признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства, и права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. Кроме того, Россия признала себя правопреемницей Советского Союза, но из этого, к сожалению, в случае с Вадимом Лашкиным не следует, что гражданин России может быть реабилитирован.

Сам же Вадим Лашкин полагает, что нежелание его реабилитировать связано с тем, что к нему применялись методы карательной психиатрии.

Вадим Лашкин:

Дело связано с весьма щепетильной темой. Психиатрия. Психиатрический монстр, к величайшему сожалению, оживает в Российской Федерации. Он не убит до конца. Психиатрия - это какой-то отложенный спрос у ФСБ.

Татьяна Валович:

Как рассказал Вадим Лашкин, он не намерен отступать и будет добиваться своей реабилитации.

Что же касается позиции Российского государства, то разве может государство считаться правовым, демократическим, не искупив вины перед своими необоснованно пострадавшими гражданами, пусть даже и в тоталитарном прошлом?

Владимир Бабурин:

Татьяна Валович - о деле инженера Вадима Лашкина, который в 1970-е годы написал письмо в защиту Солженицына. Так Вадим Лашкин до сих пор и не реабилитирован.

Сюжет получился как ложка к обеду или яичко к Христову дню. Во вторник 30 октября, накануне нашей программы, в День памяти жертв политических репрессий у Соловецкого камня на Лубянке прошло поминовение погибших. В отличие от последних лет, народу было много - тысячи две-три. Говорили, что на реабилитацию жертв коммунистов уйдет еще года два, если процесс, конечно, не будет свернут.

Еще живы и еще не реабилитированы жертвы сталинских репрессий, так что, боюсь, таким, как инженер Лашкин, придется ждать справедливости еще дольше. Я имею в виду тех людей, которые пострадали уже в брежневские годы.

И еще, последнее. Александр Солженицын, за которого решил заступиться Вадим Лашкин, мягко говоря, очень не любит наше радио, Радио Свобода. Но, может быть, вдруг он захочет быть благодарным простому человеку, фактически вступившему в борьбу с целой системой ради него, ради писателя Александра Солженицына.